- Я новую игру придумал, - задумчиво сказал Цой.

- Какую?

- В девчонок камнями кидаться.

- Ты что, совсем озверел? - Олег перевернулся на живот и закрыл глаза.

Цой взял двумя пальцами крохотный камешек размером примерно с семечку и аккуратно пустил его в розовую спину одной из лежащих неподалеку симпатичных девиц. Попадание в правую лопатку было проигнорировано, и Цой стал неторопливо готовиться к следующей атаке. Игра увлекла его, но не настолько, чтобы встать для розыска подходящих снарядов, и он ограничил зону поиска радиусом вытянутой правой руки, которая стал слепо загребать песок и гальку, придавая ему при этом поразительное сходство с пловцом брассом, если бы не левая рука, которая, впрочем, как и все остальные части тела, оставалась совершенно неподвижной. Олег открыл глаза, и лицо его стало медленно приобретать осмысленное выражение с явным оттенком если не злости, то совершенно отчетливого недовольства, причем, как мне показалось, оно было вызвано не тем, что обидели даму, а скорее той суетой, что вносила шевелящаяся рука Цоя в гармонию скульптурной группы, которую являли собой три наших неподвижных тела. Цой, со свойственным ему упорством, продолжал свое дело. Нашел - бросил, нашел - бросил. Промах. Попал. Попал. Попал. Промах. Попал. Попадал он не в одну и ту же спину, а попеременно - то в нее, то в спину соседки.

Может быть, в другое время и при других обстоятельствах барышни и поддержали бы эту веселую забаву и ответили бы Витьке чем-нибудь из своего богатого женского арсенала, но сейчас что-то не пришлось им по вкусу - они резко, как по команде невидимого начальника встали и ушли за пределы досягаемости артиллерии. Олег, чертыхаясь,поднялся и поплелся за ними.

- Прощения просить пошел.

- Ну-ну, - это я поддержал беседу в меру своих сил.

- Они сказали, что от вас пахнет, - сообщил Олег, вернувшись к нам.

- А от тебя?

- И от меня.

- Ну так выпей еще, чтобы пахло вкуснее, может, им это больше понравится.

Трехлитровая банка из-под томатного сока наполовину наполненная сухим вином производства местных умельцев была примерно одинаковой температуры с песком, на котором стояла, но вино в ней еще не успело (или не могло?) так нагреться, и поэтому Олег выпил не обжигаясь, а видимо почувствовал только приятное тепло. Поставив банку на место, он предложил немедленно окунуться. Олег, выпив, заметно повеселел и заметил, что вечером непременно помирится с прекрасными дамами. Цой посмотрел на меня, и я увидел в его глазах то, о чем только что подумал сам.

Ничего нет глупей и бездарней, чем приехать летом в Крым с друзьями и заводить флирт с какими-то незнакомыми девушками, даже если они тоже из Ленинграда, даже если они симпатичны и приятны, даже если отвечают взаимностью. Зачем, зачем мы сюда ехали? Отдыхать, или что? Олег уже сходил один раз на танцы, которые являлись в поселке "Морское" единственным развлечением, кроме кино, и вернулся оттуда с аккуратным синяком, традиционно находившимся под левым глазом. Что там произошло, Олег не рассказывал, а мы не расспрашивали, хотя предполагали.

Да, чтобы заниматься любовью на юге, нужно быть или грузином, или абсолютным сексуальным маньяком. Что интересно, в Крыму я заметил, что скрытыми сексуальными маньяками являются в основном работники ИТР - женатые или замужние, белые, жадные до удовольствий, которых им, видимо, не хватало по месту работы. Если вы увидите на каком-нибудь южном пляже мужчину, который после трехминутного знакомства с дамой начинает поглаживать ей бедра и многозначительно поблескивать глазами - будьте уверены - это или инженер по технике безопасности, или бухгалтер, приехавший с севера отдохнуть. Причем бухгалтеры, как правило, более активны. Если же, в свою очередь, дама начинает, что называется, давить косяка на ваши плавки, то вы не ошибетесь, если решите, что она либо какой-нибудь референт, либо, опять-таки, бухгалтер. Работники сферы обслуживания ведут себя спокойней - они знают цену и себе, и всему остальному, а рабочие - так в этом отношении просто абсолютно нормальны. Ну а уж битники вроде нас и вовсе ангелы. Хотя ведь мы тоже были тогда именно рабочими, но об этом речь впереди.

Олег, как и мы, не принадлежал ни к одной из групп секс-активистов и завел легкое знакомство с двумя ленинградскими курортницами просто так, без, что называется, корыстных целей. Но не так все просто. Курортницы, в свою очередь, стали делать какие-то расплывчатые авансы Цою, который был к ним абсолютно индифферентен, а Олег стал подозревать меня в нехороших намерениях по отношению к одной (он еще не решил, какой) из курортниц. Вот такой получился пятиугольник, да еще с биссектрисами и диагоналями, нарисованный вдобавок пунктиром. Будь все это в Ленинграде, он мог бы долго и нудно обрастать телефонными звонками, сплетнями, слезами (с женской стороны) и прочей тягомотиной, но здесь, в Крыму, на первое место, как и у всех нормальных людей, и у нас вылезла такая всепоглощающая лень, что проблема к нашему общему удовольствию самоликвидировалась. А как только она сошла на нет - все стало замечательно - с курортницами мы тут же помирились, и все оставшееся у нас крымское время гуляли и купались с ними, невинные, как дети (или не дети - рыбы, птицы...), пили замечательное сухое вино, которое хлебосольные жители поселка "Морское" наливали нам в трехлитровые банки, уверяя, что это вино ДЛЯ СВОИХ, а не для приезжих, и только из симпатии именно к нам они дают нам вино из канистры, куда не добавляли ни табак, ни гнилые яблоки, ни карбид... Услышав в первый раз о карбиде, Цой предложил на следующий день купить лучше водки в магазине, хоть это и было много дороже, но радушные хозяева заверили нас в том, что вино с карбидом они продают только отдыхающим начальникам из окрестных ведомственных санаториев: "Чтоб им лучше по шарам дало..."

И вот, пока пресловутые начальники мучались со своими загадочными шарами, мы сидели втроем (а иногда впятером и больше) около нашей палатки на берегу ручья, впадающего в Черное море - какая идиллия - и пели песни. Песен мы знали много - и своих, и чужих, и петь нам приходилось даже чаще, чем хотелось бы. Такая напряженная концертная деятельность, если только это можно назвать концертами, была вызвана тем, что буквально в первые минуты нашего пребывания в поселке "Судак", до которого нас довез симферопольский автобус, мы подобрали себе довольно специальных поклонников, почитателей и меценатов. Дело в следующем, как сказано в одном фильме.

В силу ряда причин, мы, по прибытии в Судак были довольно сильно голодны, измотаны и физически ослаблены. К тому же, поскольку все трое были, по собственному мнению, музыкантами, мы тащили с собой, кроме палатки, рюкзака со всяким добром и дорожных сумок, еще и две гитары - а как же? Ни дня без строчки, как сказал незабвенный автор "Трех толстяков". И вот со всем этим барахлом мы обосновались в какой-то судачьей столовой и начали подкрепляться. По соседству с нами подкреплялась, правда, более основательно, небольшая компания ребят, подбадривая себя чем-то явно местного "розлива". Мы явственно слышали знакомое позвякиванье и бульканье, а также характерные слова и выражения, которые, к нашему неудовольствию, скоро стали перемежаться возгласами: "А вот ребята сидят... а вот мы у них возьмем... а вот они..."

Ничего особенно страшного мы не ждали - все-таки трое нас, да и народу полно вокруг, но и радости огромной от такого внимания к себе не испытывали. И вот ситуация подошла к кульминации и свершилось разрешение. Один из парней подошел к нам и преувеличенно вежливо попросил одну, а если можно, две гитары, "попеть пару песен". Мы, не долго думая, с ходу разрешили воспользоваться одним из инструментов, прямо вот так - напористо и даже с некоторой назойливостью пошли навстречу его просьбе. Ошалев от такой коммуникабельности, юноша изысканно пригласил нас за свой столик. Мы приняли приглашение и подсели к добрым молодцам.