на главную
главная » персоналии
АЙЗЕНШПИС ЮРИЙ


"Первые мои записи - джазовые композиции ведущих музыкантов мира. Джон Колтрейн, Вуди Герман, Элла Фитцджеральд, Луи Армстронг... Таких имен я мог бы назвать порядка ста. Знал различные направления - авангардный джаз, джаз-рок, популярный джаз. Потом меня потянуло к истокам рок-музыки, к основателям такого направления, как ритм-блюз. Круг меломанов был небольшой, все друг друга знали. Если у знакомых появлялась пластинка, я ее переписывал.

Тогда были черные рынки, которые постоянно разгоняли. Не разрешался ни обмен, ни купля-продажа. Диски могли изъять, могли привлечь к уголовной ответственности за спекуляцию. Пластинки приходили к нам из-за границы через прочные заслоны таможенных законов и правил. Некоторые исполнители просто находились под запретом. Нельзя было привозить Элвиса Пресли, или, допустим, сестер Бэри. Ну, диву даешься. Тем не менее пластинки привозились и застревали у ценителей.

Когда весь мир охватила битломания, отголоски ее появились и у нас. Мы с моими товарищами-музыкантами создали первую в стране рок-группу. Жили мы в районе метро "Сокол", и группу тоже назвали - СОКОЛ. Сейчас эта группа уже вошла в историю отечественного рок-движения. Первоначально исполняли песни БИТЛЗ на английском языке. Считалось тогда, что культура рок-музыки может существовать только на таком интернациональном языке, как английский.

Зная мою активность и организаторский талант, друзья назначили меня кем-то вроде импресарио. Для всех нас дело было новое, неизведанное, и мы походили на слепых котят. Тем не менее группа росла как творчески, так и материально.

Музыкант не может жить без общения со зрителем. Но чтобы выступать, надо было пройти тарификацию в каких-то государственных структурах. Тогда у меня возникла идея организовать в кафе встречу группы СОКОЛ с друзьями, единомышленниками в музыке, в образе жизни. Впоследствии по этому пути пошли другие группы. Это была самая первая такая тусовка. Все остались довольны. Тогда ведь, во время махрового застоя, ничего яркого не происходило. Мы решили эти встречи сделать постоянными. В мои обязанности входило техническое обеспечение и организация концертов. Быстро увеличивалось число желающих попасть к нам. Это принимало просто угрожающие размеры. Так что очень многие оставались за дверьми.

Поначалу в моей деятельности ничего криминального не было. Другое дело вопрос идеологический. Тем, кто следил за воспитанием молодежи, мы казались своего рода диверсантами, развратителями. Группа уже всколыхнула целые слои, - нас стали приглашать в институты. Вот тогда-то насторожились и комсомол, и какие-то чиновники из правоохранительных и финансовых органов. Они говорили: вы не имеете права выступать, у вас не литован репертуар. Действительно, по существующим тогда инструкциям, группа была незаконной.

Но мы развивались. Техническое оснащение требовало постоянной модернизации. Раньше инструменты, усилители были самодельными. Со временем, когда уровень группы стал высоким, понадобилась фирменная аппаратура. Я творческий человек. Однажды услышав хороший звук - живой, чистый, настоящий, - не могу уже слушать другое воспроизведение. Я покупал наиболее совершенную по тем временам аппаратуру. И здесь впервые столкнулся с настоящим уголовным законом. И стал переступать его. Стал заниматься бизнесом. Сегодня это солидное занятие, а тогда...

Мой бизнес был связан с валютой и золотом - самая страшная, расстрельная статья. Но ощущение собственной правоты мешало мне правильно оценить ситуацию. Не было ни страха, ни даже чувства опасности. Я считал, что поступаю естественно и нормально. А многое вокруг, наоборот, казалось неестественным и непонятным. Почему инициатива одного человека душится государственными структурами - будь то торговля, производство, культура? Почему, что петь - диктует государство? Я над этим задумывался, но не мог найти объяснения, мешало мировоззрение, впитанное в семье, в школе, в институте. Где-то в глубине души я знал, что прав. И что мой бизнес (тогда не говорилось "бизнес") - мое личное дело. Короче, начал музыкой, а кончил тюрьмой. Отбыл я в общей сложности 17 лет.

Первое время после освобождения я работал в творческом молодежном объединении. Они как грибы после дождя начали рождаться на ниве всяких комсомольских и советских организаций. Это была своего рода крыша. Тогда еще не появилось понятия "менеджер".

Одна из первых моих акций - организация концерта ленинградских рок-групп. Они выступали тогда в основном в домах культуры, а я вытаскивал их на большую сцену.

И вот я познакомился с Виктором Цоем. В принципе это не случайность. Я сам его разыскал и убедил работать со мной, убедил, что человек я в музыке не случайный. Рассказал, что пережил. Это как-то на него подействовало, хотя я был ему совсем незнаком, а Виктор не тот человек, который легко идет на контакт.

Наше знакомство перешло в дружбу. Потом дружба переросла в творческий союз. Не хочу приписывать себе лишних лавров. Конечно, Цой и группа КИНО и до нашей встречи были известны. Но известны в кругу поклонников ленинградского подвального рока. А я решил из него вылепить рок-звезду. И это удалось. Работа велась на радио, в прессе. На телевидении в первый раз Цой появился в программе "Взгляд", которую тогда смотрела вся страна. Выпуск делал Мукусев. Я убедил его, что Цой сейчас нужен миллионам подростков.

Внутренне Цой - человек очень интересный, не похожий ни на кого. Сильно на него повлияла его вторая жена. Она эстет, из киношных кругов и была ему очень хорошим другом. Думаю, она тоже немало сделала для создания того имиджа, который известен широким массам. Он стал из голодного, злого Цоя, вальяжным и загадочным. Таким я его и узнал - сформировавшимся исполнителем, уже снявшимся в "Ассе". И сумел помочь ему превратиться в суперзвезду, или, может быть даже в нечто большее."

по материалам http://persona.rin.ru




 
Hosted by uCoz