БГ прилетел из Америки, где в студии "CBS" переводил фонограмму своей пластинки "Radio Silence", которая должна была поступить в продажу 22 мая этого года. Через две недели он снова собирался отбыть туда, возможно, до осени, чтобы записать новую пластинку. Единственное интервью, которое он дал прессе за этот короткий промежуток побывки дома, было записано на пленку рок-дилетантом 30 марта.

РД. Ни для кого не секрет, что АКВАРИУМ и ты долгие годы были насущно необходимы многим из нас, многое значили в нашей духовной жизни. Было бы жаль, если бы это вдруг кончилось. Последнее время твои творческие планы связаны всецело с Западом. Нельзя ли все же найти какую-то форму творческого существования в России, учитывая, что вы здесь многим нужны?

БГ. Идея АКВАРИУМА как существовала, так и будет существовать, хотя группа в настоящий момент встала на тормоз. Если идея существует, то форма приложения этой идеи найдется. Это дело правильного соответствия места, времени, людей и обстоятельств.

РД. То, чем ты сейчас будешь заниматься в Штатах, - это только твоя пластинка? Не пластинка АКВАРИУМА?

БГ. Да, я начну там писать вторую свою пластинку.

РД. В каком она сейчас состоянии?

БГ. В нулевом.

РД. Ты надеешься, что, приехав туда, ты сможешь начать работу?

БГ. Да, мне для этого надо где-то осесть, в каком-то месте, зная, что мне нужно что-то сделать. И я начну постепенно это делать.

РД. Ты говоришь, что сейчас поставил себя на тормоз...

БГ. Я не поставил себя на тормоз. Я сейчас в хорошем рабочем состоянии. Это АКВАРИУМ как феномен духовный и социальный не имеет, с чем работать. Нам не о чем писать песни. Не о чем... Тот слой, с которым мы работали, исчерпал себя. Изменилось время, изменились люди. Мы не можем меняться... АКВАРИУМ существовал как определенная идея. Эта идея в этой стране в данный момент просто оказалась в вакууме. То, о чем мы поем, предполагает какую-то степень нравственного покоя. То есть, чтобы человек имел возможность задавать себе вопросы, имел возможность что-то чувствовать. А сейчас никто ничего не чувствует, всем не до того. Все делают бабки, или занимаются политикой, или просто тусуются. Я не оправдываюсь, я пытаюсь как-то объяснить наше решение.

РД. Кто-то сказал, что поэту для творчества необходим душевный покой. Не кажется ли тебе, что этот душевный покой лучше создается в безвременье?

БГ. В безвременье прекрасно писать! Сейчас страна проходит через какой-то этап, в котором АКВАРИУМ просто больше не нужен, какой он есть сейчас.

РД. Только АКВАРИУМ не нужен?

БГ. Понятия не имею. Но есть ощущение, что сейчас многое из старого просто потеряло аудиторию. Я не знаю, нужна ли сейчас литература? У меня нет такой уверенности. Но я вижу отчетливо, что музыку уже давно никто не слушает. Уже не первый год. Не умеют слушать, потому что она в том качестве уже не нужна.

РД. Допустим. Тем не менее, ты собираешься делать музыку в Штатах. Ты надеешься, что она попадет сюда, к нам?

БГ. Ну... да.

РД. И она будет нужна?

БГ. То, что я буду делать для России, вероятно, будет нужно. То, что будет делаться для Запада... Я не знаю... Если здесь сумеют затащиться - то хорошо...

РД. Ты мог бы объяснить принципиальную разницу между восприятием музыки "здесь" и "там"?

БГ. Понимаешь, можно много говорить по этому поводу. Разница эта есть. Разница эта - как небо и земля. Это абсолютно несравнимые вещи. Там под рок-н-роллом имеется в виду совершенно другое. Это состояние здесь просто неизвестно. То же самое, как у нас тащатся, скажем, от DOORS - тяжело тащатся, по-достоевски, очень массивно... Там тех же DOORS слушают гораздо легче. Там все по-другому. Там есть, например, "черная" культура. Поэтому там есть огромный слой рок-музыки, который мы даже воспринять не можем, не то что понять. Он существует, когда есть взаимодействие черных и белых. У нас этого нет, потому что нет черных. Мне потребовался почти год, чтобы что-то начать понимать...

РД. Ты говоришь, что ты что-то начал понимать новое, следовательно, изменился. И люди изменились, и обстоятельства. Это хорошо видно сейчас. В то же время идея АКВАРИУМА стоит на тормозе...

БГ. На тормозе стоит не идея, а группа. Узкий круг людей.

РД. Прости. Группа стоит, да... А идея неизменна?

БГ. Идея АКВАРИУМА абсолютно неизменна.

РД. А почему бы ей не измениться тоже, раз все кругом меняется?

БГ. Идея АКВАРИУМА - это... Я не могу говорить об этом словами, но я очень хорошо знаю и чувствую, что это такое. Это идея. И она незыблема, как идея света или идея камня.

РД. Ладно. Давай спустимся на землю. Ты сейчас вращаешься среди западных музыкантов. Они более профессиональны, чем наши?

БГ. Никто не знает, что такое "профессиональны".

РД. А как ты оцениваешь состояние рок-н-ролла там? К чему приходит эта музыка на Западе?

БГ. Я, честно, не знаю. Слишком много противоречивой информации. Первая мысль, которая возникает: все это очень неинтересно.

РД. Я помню, когда ты первый раз приехал из Штатов, ты сказал, что там все одинаково и все неинтересно...

БГ. Да, я так сказал. Отчасти так кажется русскому, поскольку мы привыкли абсолютно к другому. И при этом, хотя все одинаково, в этом очень трудно разобраться.

РД. Ты, наверное, осознаешь, что, продолжая работать там, ты вписываешься в их систему?

БГ. Да.

РД. Ты надеешься ее изменить?

БГ. Я не надеюсь ее изменить, я надеюсь просто что-то сделать сам. Мне не важна система. Мне важно, что я сам могу сделать.

РД. Судя по твоей первой пластинке на Западе, ты делаешь там не совсем то, что делал здесь. Это что-то другое...

БГ. Ну как... Альбом хорошо спродюсирован, плотный звук... Это для меня профессиональный старт, которого не было бы здесь Но далеко не то, что я хочу сказать.

РД. Ты намерен и дальше сочинять по-английски?

Б Г. Конечно.

РД. И на русский не переводить?

БГ. Ни в коем случае.

РД. А намерен ли ты писать по-русски?

БГ. Какие-то вещи я могу сказать только по-русски, какие-то - только по-английски.

РД. Если будут появляться песни на русском языке, будут ли они записаны?

БГ. Я уверен, что в этом году или к весне следующего появится новый альбом АКВАРИУМА.

РД. А как технически ты собираешься это сделать?

БГ. Пока никак не собираюсь. Время покажет. Я говорю о том, что я чувствую в данный момент.

РД. Я не прошу у тебя каких-то общественных прогнозов. Но на уровне предчувствий, что нас ожидает в ближайшие два года?

БГ. Я не знаю, что нас может ожидать в ближайшие два месяца. Все окутано туманом. Но я знаю, что если все окутано туманом - то это тоже не зря.

РД. Что ты предлагаешь делать?

БГ. Использовать это замечательное время. Это время дано нам, не мы его выбирали. Оно нам дано для того, чтобы продолжать совершенствоваться в том, кто мы такие. Не терять цель, а работать.

РД. Ну, что ж, счастливой работы!

БГ. Спасибо.

Статья сохранена Борисом Сагайдаком.