Сначала она приезжала в Ленинград легально - американской туристкой. "Джоанна Филдс" - значилось в ее "разъездном" паспорте, и тогда, в 1984 году, чиновникам на таможне эта фамилия еще ничего не говорила. Обычная американская "скулгерл" - пошатается по музеям, купит матрешку и вернется домой рассказывать о том, что в русских магазинах - вы подумайте только! - продавец никогда не рад покупателю.

Как и положено - у нее проверили при въезде документы, поворошили вещи в багаже... Вот только мысли прощупать не смогли - не дошла еще техника до такого вида контроля. А будь у пограничников такой вот "мыслемер", вряд ли Джоанна попала бы на Невский проспект, вряд ли смогла бы позвонить по ленинградскому телефону загадочному Б. Г., под инициалами которого, как уверяли Джоанну в родной Америке, скрывался подпольный лидер советского рока.

"Рок в России? Чиканутая..." - примерно так говорили ей друзья в Штатах. Да еще и пальцем у виска повертеть норовили. "Вот увидишь, ты позвонишь по этому телефону и попадешь прямиком не к Б. Г., а в КГБ!"

Но она все же позвонила.

Рок в России говорил не общепринятым английским языком и не американским слэнгом, а по-русски. Впрочем, не говорил, кричал. Кричал о том, о чем молчали газеты, молчали власти, молчал респектабельный Невский проспект.

Джоанна решила открыть для Америки этот новый мир - невидимый из окон Эрмитажа и валютных ресторанов - АКВАРИУМ, АЛИСУ, КИНО, ИГРЫ...

Обратно через границу она везла кассету с записями русских музыкантов.

Потом на Западе вышла пластинка "Красная волна" и разошлась невиданным для никому не известных, не нюхавших американского шоу-бизнеса исполнителей тиражом - 20 000 дисков.

"Красную волну" тут же заклеймили в СССР. Когда Джоанна приехала в Ленинград, то узнала, что официальные власти обвиняют ее в воровстве.

- Да,- утверждали чиновники,- она украла интеллектуальную собственность государства и нажилась на ней!

Откуда было знать Джоанне, что не только иностранцам, но и самим русским нельзя вывозить за границу свои рукописи, партитуры, научные доклады и статьи без специального на то разрешения?

Из показаний Джоанны Стингрэй нашему корреспонденту:

"Первый раз своего будущего мужа - гитариста группы КИНО Юрия Каспаряна я встретила на Ленинградском рок-фестивале. Вообще-то в то время иностранцам попасть на такие концерты было очень непросто. Ленинградские друзья меня всегда предупреждали: в зале не говори по-английски. И вот в тот раз, когда я впервые увидела Юру на сцене, уже после концерта какой-то мужчина пригласил меня зайти в гримерную. Там еще сидели люди. Меня стали спрашивать: "Кто вы? Откуда? В какой гостинице живете? Как достали билет на концерт?" Я тогда не говорила по-русски и сказала, что буду отвечать только на своем родном языке. А они, кроме "What is your name? (Как тебя зовут?)", тоже ничего сказать не могли...

С тех пор, куда бы я ни шла, меня всегда сопровождали: то мужчина с газетой, то машина. Это было очень глупо. Как в некоторых наших боевиках...

Мы с Юрой все больше проводили время вместе. И тут начался скандал, связанный с выходом "Красной волны". Особенно возмущалась "Мелодия". Они позвонили в ленинградский рок-клуб и предложили срочно издать пластинку точно с такими же песнями, что и в "Краской волне". Замысел был очевиден: доказать, что я обманула американцев, уверяя их, что дисков с записями этих групп в СССР не было. Музыканты отказались дать "Мелодии" студийные ролики этих песен. А мне, когда я уехала на время в Америку, а потом хотела вернуться обратно к Юре, отказали в визе".

Вряд ли Джоанна сразу смогла оценить смелость музыкантов, отказавшихся сотрудничать с "Мелодией". В стране, где пластинки издает одна-единственная монопольная фирма, поссориться с ней иногда означало поссориться с государством.

Маловероятно, чтобы петербургские рок-мэны сразу смогли оценить смелость Джоанны. Она тоже поссорилась с чиновниками, олицетворяющими государство. И они встали глухой, непреодолимой стеной на ее пути.

Джоанна - Система: их бой длился шесть месяцев. Полгода с краткими промежутками сна между ночными звонками в Россию - на квартиру "связного", самого знаменитого в СССР фаната БИТЛЗ Коли Васина.

Полгода длились эти странные игры. Джоанна накручивала из Америки советский номер телефона и говорила строками из "битловских" песен. Ей отвечали другими, не менее загадочными для постороннего слушателя словами. А утром доставала из почтового ящика письмо от Юры с рисунками Виктора Цоя.

И все же, когда она получила из ювелирной мастерской кольцо с выгравированным на нем числом - днем своей несостоявшейся свадьбы, она плакала: такой горькой и безнадежной казалась жизнь.

Система - неумолимый враг: Джоанне отказали в советской визе.

Прошел день свадьбы. И еще один. И еще...

Тогда она сказала: "С меня довольно!"

"Ваша фамилия? - спросили ее на контрольно-пропускном пункте.

- Стингрэй,- не моргнув глазом, соврала Джоанна.

Паром отчалил. Из финских территориальных вод Джоанна медленно перемещалась на советскую сторону.

У нее всего 7 часов. Этим же паромом она должна отправиться обратно. 7 часов на встречу с любимым. 7 часов на то, чтобы разыскать в городе не подозревающего о ее приезде Юру. 7 часов - ровно столько советские законы позволяли "безвизовым" западным туристам знакомиться с городом на Неве.

Из показаний Джоанны Стингрэй нашему корреспонденту:

"Через два месяца я решила попробовать приехать в Ленинград таким же способом еще раз. Я так страшилась новой разлуки, что сказала родным: "Я не вернусь". Но мои друзья в Ленинграде уговорили меня не делать этого.

Вскоре я действительно получила возможность снова приехать в СССР. Но когда мы пошли, как у вас выражаются, "подавать заявление", выяснилось, что по закону ждать надо три месяца, а значит, мне опять придется уехать и добиваться визы.

Я поехала в Москву, в Министерство иностранных дел. Попыталась там встретиться с теми, кто знал, почему мне запрещен въезд в СССР. Куда бы я ни звонила, мне отвечали, что ничего не знают и никаких бумаг по моему поводу не имеют. Максимум чего я добилась - это разрешения "расписаться" и сыграть свадьбу раньше положенного срока.

Но и после этого не все у нас шло гладко. Музыканты знали о повышенном внимании ко мне "компетентных органов" и не очень охотно соглашались петь со мной, пока Виктор Цой, мой хороший друг, не сказал мне: "Все это глупо. Ни ты, ни я не поем о политике. Почему мы должны бояться?" И я выступала в тот вечер с КИНО.

Перестройка развела Джоанну и Систему по разным углам ринга. Сейчас Джоанна живет в предместьях Ленинграда с родителями Юры - учеными-энтомологами. Она еще американка, но уже и немного русская - так же, как мы, стоит в очередях и боится ездить одна поздним вечером.

Джоанна с помощью своего менеджера Тимура Гасанова выпустила в нашей стране пластинку.

Английские журналисты снимают о ней документальный фильм.

Системе сейчас, к счастью, уже не до "сумасшедших" Джоанн, решивших "сделать жизнь в России хоть на немного лучше".

Но обручальное кольцо с неверной датой свадьбы Джоанна носит до сих пор.

Чтобы не расслабляться.