Эти записки Анастасии Рахлиной были совсем недавно опубликованы в еженедельнике "Экран и сцена". Они о Майке... Еще живом....

НОСТАЛЬГИЯ — присуще ли это зовущее чувство бесшабашному рок-н-роллу? Ностальгия по вечно пьяному, детскому времени питерского начала восьмидесятых, времени рок-н-ролла, что гуляло в нашей крови, перемешанное с любовью, портвейном и еще с черт знает чем.

Ты сжимаешь кулаки.
Кровь стучит в висках.
И вены, как мосты, встают на руках.
В крови бьется тигром адреналин.
Ты помнишь, что это такое — быть молодым?

Это было совсем недавно, и совсем недавно мы слушали песню КИНО с такими словами:

Рок-н-ролльное время ушло безвозвратно.
Охладили седины твоей юности пыл.
Но я верю, и мне верить в это приятно.
Что в душе ты остался таким же, как был.

Это была песня про битника, которых тогда еще можно было видеть среди "ветеранов" "Сайгона". А теперь ветеранами уже не существующего "Сайгона" стали сами стремные детки начала восьмидесятых, разумеется, те, кто остался жив и никуда не делся. Много лет прошло и пройдет не меньше, но я верю, и мне верить в это приятно, — будет вот как. На вокзале тетенька-диктор скажет: "Поезд номер такой-то сообщением Москва — Ленинград прибыл на такой-то путь". И ты выйдешь из поезда и окажешься на перроне, и влажный питерский ветер встретит тебя. Вполне возможно, что ты скажешь: "Ништяк!", и это будет лето. "Во рту дымится сигарета". "Штаны истерты, как монета". И все такое, знакомое до едва заметной смены интонаций. "Мы берем такси, когда в кармане голяк!" И дальше, дальше: "Весь бэнд играет ритм, а я играю чес"'. "Из вагона на перрон".

— Майк, ты читал "Максима и Федора"?

— А пошли вы в ж... со своим "Максимом и Федором"!

"Не забывать вещей!" Будет солнце на Невском, и будет неохота лезть в троллейбус, и мы пойдем пешком. Туда, где уже в девять утра можно выпить двойной кофе без сахара. "Лето. Я весь изжарен, как котлета". "Сегодня сейшен в Ленсовете. А не пойти ли мне туда?" И тот, кто узнает его первым, обронит, выдохнет звонкое слово — Майк! Ох, Майк. Непревзойденный лирик цинизма, "посол рок-н-ролла в неритмичной стране".

Майк Науменко, Михаил Науменко, далее — скучная биографическая справка, но мы оставим три слова: Майк, ЗООПАРК, рок-н-ролл. Мы оставим названия альбомов, итак, немного картинок. Фотография: Майк и Боб, потом — улица, время фестиваля, Майк в темных очках, с гитарой, еще — фильм "Йа-ххе", снова Майк, зеркало... "Дед Мороз у зеркала с бритвой в руке". Много ли вспоминать, долго ли жить и все ли спето? Самая рок-н-ролльная команда питерского, российского рока, бешеный драйв, магические блюзы, гортанный голос, блеск интонаций, жесткий аскетизм звука.

Сам жанр бродяг — вечно играющий, парадоксальный, циничный и нежный имидж Майка, если только это можно назвать имиджем. Вряд ли тот Майк, что когда-либо стоял на сцене, отличается от того, кто проживает по такому-то адресу. Майк, любовь рок-н-ролла, напоминающий неизменно пьяного Силена, покачивающегося среди дионисийской свиты и поднимающего голову от бурдюка, чтобы произнести еще одну пьяную истину:

Сегодня ночью все будет хорошо.
Сегодня ночью никто не родится
и никто не умрет.
Никто не покончит с собой,
И никто никого не убьет.
Сегодня ночью все будет хорошо.

"А я прямой безбожник". Тот альбом, что не идет у меня из головы, назывался так: "Пятьдесят пять". Понятия не имею, что это значит, но при желании можно придумать. Это был великий альбом рок-н-ролла. Качество звучания было еще то, но все песни с альбома, наполненные самим духом питерского бродяжничества тех лет, стали хитами. "Я написал для Свина две песни, хорошую и плохую. Свин, естественно, предпочел плохую. Я пою хорошую". Так, значит, для Свина. Для Цоя тоже есть, долгий диалог, забытая привычка перебрасываться репликами. Цой: "Время есть, а денег нет. И в гости некуда пойти", "Девяносто два дня — лето. Солнце в кружке пивной, солнце в грани стакана в руке!" Майк: "Лето. Время есть, а денег нету". Или: "Деньги есть, а пива нету". И, наконец, самостебный симбиоз — Майк и БГ, записавшийся на "55", второй голос, губная гармошка и т. д. Хорошая пара — сразу вспоминаются трогательные кадры хроники, РОЛЛИНГ СТОУНЗ в студии "Билз", да, "Гуру из Бобруйска" — так называлась вещь, БГ — "голос воина Джа". Отлично было, достойное было решение последующего эстетического противостояния АКВАРИУМА и ЗООПАРКА — аквариумское звучание губной гармошки и голос Майка, глумливо и ласково выпевающий слово "растафара".

Песня для Свина, а еще БГ, поет и на гитаре играет, а еще "Лето", а еще для тебя песня, хотя ты тогда, в те достословные времена, и слыхом не слыхивал обо всем об этом. Или нет? Чем ты тогда занимался, помнишь? "Но я верю, и мне верить в это приятно..." Есть ностальгия, вот что. И я хочу сойти на питерском перроне и направиться прямиком в какой-нибудь ДК, пробраться там в безумный зальчик, усесться на пол — желательно перед сценой, поближе чтобы, — и услышать. "Сладкую N", "Дубль N 21", "Гопники", "Уездный город". И еще много чего. И новых песен. И чтобы снова "странные дни отыскали меня", — в конечном итоге все дело в собственном состоянии, эпоха снова уходит, рок-н-ролл снова остается, мы неплохо оттянулись, и это — повод продолжить.

оригинал статьи