23 ноября в Оренбурге, в уже легендарном "Яицком Мосте" (объединение "творческой молодёжи Оренбуржья") прошёл абсолютно акустический (то бишь даже без микрофонов) и абсолютно бесплатный концерт группы МУТАБОР. На сцене (которой, кстати, и не было как таковой) сидели двое: Паша Лявин и его напарник Андрей Богословский. Несмотря на свою почти полную неприязнь к уже набившей оскомину акустике, я от концерта просто был в восторге. Воспользовавшись своим давним знакомством с Пашей и концертом как поводом, ваш покорный слуга напросился в гости к лидеру и основному (точнее говоря, единственному) генератору идей МУТАБОРА. Вот что из этого вышло.

Часть первая. БЕСЕДА.

- Прежде всего, как ты пришёл к музыке? Помнишь ли ты эти счастливые времена?

- Помню, как ни странно. У меня одноклассница, Наташка, училась в музыкальной школе. Ей было интересно, чтобы я тоже научился играть, поскольку она мне рассказывала всякие подробности учёбы, а я ничего из того не понимал. После меня провели на прослушивание, преподаватель меня "одобрила", и я пошёл в музыкальную школу. Но интерес как-то со временем пропал – к самой учёбе, и классу к седьмому я был совершенно апатичным, впридачу "заиграл" себе руку... В общем, моя учительница по музыке сказала, что никаких фортепианных перспектив у меня нет, в музучилище я не поступлю... И я пошёл в юридический, на заочный. Но всё-таки, проучившись год, я от своего заочного безделья занимался музыкой с Сашкой Гуляевым.

- Как произошла ваша встреча?

- Нас соединили в десятом классе, а один его бывший одноклассник очень увлекался Цоем, был его жутким фэном и даже брал у какого-то гитариста уроки на гитаре по почте (?), у Кузнецова, что ли... Он зажёг в Сашке любовь к гитаре, и тот начал заниматься. Тогда-то мы с ним и познакомились. Потом я познакомил его с Игорем Жапловым (распухая от гордости, сообщаю, что речь идёт о моём двоюродном брате, в настоящее время бороздящим питерские просторы – А.Ж.), а поскольку Игорь очень здорово "снимал" по слуху, он и показал Сашке, что он уже подобрал. В частности, "Stairway To Heaven" была первой вещью, которую Сашка очень полюбил и часто играл. Кстати, мы всё это время вместе играли – вдвоём, у меня дома, на фоно и на гитаре, записывались на магнитофончик. Уже потом, через Игоря, Санёк познакомился с Климом (Александр Климонтов, джазовый гитарист "того" поколения, ныне мало известен – А.Ж.), и тот его начал учить игре на гитаре профессионально. С тех пор у него появилось некоторое даже отвращение к любительству.

- А ты не помнишь, когда ты сочинил свою первую песню?

- Первый стих как таковой я сочинил, потому что меня попросила учительница по музыке – ради лучшего осознания пьесы – какого-то то ли "Смелого наездника", то ли ещё кого... Я накатал что-то в стиле Гомера, она обалдела просто, потому что всё как-то сразу профессионально получилось. Я, правда, ни слова не помню оттуда... А потом уже пошли стишки такие: каждое новое стихотворение было очень громоздкое, каждая строчка была очень долгой по звучанию, и всё это исполнялось под сопровождение фортепиано. Потом появилась гитара, и песни как-то упростились, чтобы их было легко исполнять... А затем я стал сочинять уже просто по необходимости, уже органически требовалось.

- Вы пробовали тогда где-нибудь выступать?

- Мы играли в училище N 46. У нас был тогда даже барабанщик – Костик Капушков, уроженец города Острое Псковской области, который здесь учился на оператора контрольно-измерительных приборов. Он был металлистом, у него были какие-то свои металлические стереотипы, любил он все эти грохотания... Также у нас была гитара "Yamaha", Саня там всё сделал, звучало прекрасно... Я тогда играл на басу, и кое-чему даже научился. Мы там записали две вещи: "Камушек" и "Скрытая боль", В ПТУ N 46 был День Профтехобразования, и мы там выступали. Приняли нас, кстати, замечательно. Кроме того, у нас ещё были микрофоны, Игорем одолженные, не знаю, как бы и куда бы там все без них говорили, но всё равно на нас наорали. В добавок, в этом ПТУ всё время кто-то что-то воровал, в общем, нас выгнали – от греха подальше. Далее мы "приткнулись" на Завод свёрл, но там ситуация была ещё "веселее", и оттуда мы быстро слиняли. После Свёрл как-то это всё заглохло.

- А вы уже к тому моменту учились в музучилище?

- Да, я закончил первый курс в юридическом, и в 92-ом Сашка меня сбаламутил. Мы поступили, я на кларнет, он на валторну. Сашка проучился полгода, даже больше, потом у него были сложные жизненные обстоятельства, ему нужно было кормить семью, и он занялся бизнесом. Когда он бросил училище, мы перестали с ним играть, и два года не играли вообще. В это время я играл опять-таки с Игорем, с Алёной Бестужевой. Алёна стала предлагать какие-то свои методы работы над материалом, Сашке это ещё больше не понравилось, и мы расстались окончательно. Он ушёл в одну металлическую группу, не помню, как она называлась. А мы с Алёной записали дома у Игоря несколько вещей, а потом года через полтора приходит Сашка и говорит, давай, мол, поиграем. Ну и заиграли.

- Названия у вас ещё не было?

- Нет, жили без имени. В 1991 выступили на фестивале "Соседи", в то время там ЛЫСЫЕ ИГРУШКИ плотно на ногах стояли, были группой N 1. Тогда же я впервые и стал соприкасаться с неформальной средой (началось это на бирже, куда мы пришли с бредовой идеей создать фэн-клуб Цоя). Затем, уже в декабре 95-го, в училище пришла Лена Сазонова – руководитель театра-студии "Колесо". Она искала ребят, которые играли бы полу-бардовскую музыку. Я ей напел пару песен под перкашн на коленях, ей понравилось. Тогда нам предложили выступить в бард-кафе, в ОЦДЮТ, и для этих целей я стал собирать себе музыкантов. Шамиль ко мне попросился с аккордеоном, скрипочка ещё была – в общем, с программой из шести вещей мы вписались в это бард-кафе. Было это 23 декабря 1995 года – это наша официальная дата рождения, и название появилось тогда же, у меня как будто в голове что-то щёлкнуло – МУТАБОР.

- А как насчёт "певца" из МАЛЬЧИШНИКА?

- А я и не знал, что его так зовут. Я думал о сказке. Далее мы выступили в Доме Литераторов, потом 8 мая на улице, но не очень удачно, а потом мы играли на фестивале "Живой звук" 12 и 14 июня. Состав выглядел так: я, Сашка Гуляев, Сашка Матагарова – скрипачка, Шамиль и Андрюха Богословский, он же Маугли – уже тогда он был с нами. Как-то мы все тогда расклеились, и Андрюха круто повернул движение МУТАБОРА. 14-го числа мы уже играли с ним вдвоём. А 12 июля мы играли в Доме Учителя, опять-таки вдвоём (см. "Голос" N 3).

- Расскажи о последнем концерте, ноябрьском.

- Это был такой своеобразный отчёт перед людьми за всё, что мы сделали за всё это время, поэтому в программе было 30 вещей. Я видел там очень много людей, которым мы по-настоящему нужны. Планировались ещё и свечи, и темнота, и зрители в кругу... Ну да ладно. В общем, я удовлетворён, и Андрей тоже.

- Творческие планы?

- Сейчас все усилия брошены на то, чтобы сделать более-менее профессиональную запись. Ещё к Новому Году пишу дуэт для фагота с кларнетом. Вот так.

Часть вторая. МЫСЛИ ВСЛУХ.

- Я меломан. Есть очень многие вещи, которые я не могу делать без музыки, например, рисовать. Обожаю YES, GENESIS, LED ZEPPELIN, PINK FLOYD, RED HOT CHILLY PEPPERS, но это отнюдь не означает, что я такой ретроград, зависший на старье. Я всё это воспринимаю с позиций современного человека.

- Саша Гуляев – классицист. Он любит архаичные формы, классицизм непосредственно, испанит очень сильно. Правда, некачественно – для этого как минимум свобода нужна...

- Живопись для меня – это выход одной и той же силы, только, как бы это сказать, через другую дырку (общий хохот). А рисовать мне нравится. Я понимаю всю сложность многоцветной палитры, но пока остановился на графике. И потом, это единственный вид творчества, который я могу делать на заказ. Например, иллюстрации для неосуществившейся книги с произведениями Андрея Юрьева и Яна Григи. Андрею Юрьеву я сделал иллюстрацию к "Глашатаю безумия" – как сумбурны у него сами произведения, так и эта вещица получилась сумбурной. Также мне принадлежал первоначальный макет обложки "Солнцеворота" ДЕТЕЙ СОЛНЦА (это сейчас там какой-то аэроплан в мясорубку влетает), музыканты были "за", но возникли какие-то нескладушки с техническим оснащением. Тигрус Понтийский – это моё второе имя, я так подписываю свои графические работы.

- Оренбург – очень музыкальный город при всём отсутствии музыкальной инфраструктуры. Здесь очень развито искусство. Для такого маленького города это даже много. Мне нравятся... ну, например, ДИ КАПОЛ на концертах – это было очень интересно, потом есть... они, по-моему, всё ещё так называются – DISLOCATE DISORDER, что-то в стиле RHCP, но более обрусевшее и даже психоделическое. Мне нравятся идеи Димы Губина – чисто его, ему бы ещё кого-то его же типа, а то ЭКСЦЕСС – это совершенно разные люди. Сейчас они вообще приостановили свою деятельность. Наталья Бондарева – очень близко её творчество, хотя она из Ясного. Нравятся отдельные песни Юры Суецыда, но как явление он мне совсем не близок. Яна Григу я не очень понимаю: он говорит, что его любимая группа МУТАБОР, но я про ДЕТЕЙ такого сказать не могу. То, что делал и делает Дима Лебедь, мне нравится очень и очень – талантливый парень, правда, он себя всё время гробит...

- В моей группе музыканты делают музыку сами. Какой человек, так он и играет – так было и будет. У меня коллектив не музыкантов, а единомышленников. Я никогда ни от кого не закрываюсь, тем более от людей, играющих мою музыку.

- Как бы то ни было, у меня всегда всё получается. Правда, с поправкой на обстоятельства, но эти поправки и погрешности невелики, так что в целом я могу назвать себя счастливым.

Записал Алексей ЖАПЛОВ.
Графика: Тигрус Понтийский, Оренбург.