У Гены было все как всегда - на магнитофоне вертелась лента, пел Шевчук. Последнее время он часто стал приезжать в Ленинград и все время привозил Гене свои новые работы. Гостей, кроме нас и Бориса, у Гены сидело человек пять, все пили чай, беспрерывно курили и говорили о чем-то своем, не обращая на нас внимания. Борис был одет в синий строгий костюм, вызывавший на концертах агрессивную ненависть молодых любителей "Блэк Саббат" и "Уайтснэйк", но здесь костюм никого не шокировал - компания на этот раз у Гены собралась приличная. После приветствий и ничего не значащих первых фраз Борис подсел к нам поближе и сказал:

- Ну вот. Мы закончили только что новый альбом...

- Какой? - прервали мы его.

- Ориентировочно он будет называться "Треугольник". Но дело не в этом. Тропилло сейчас более или менее свободен, я с ним поговорил о записи вашего альбома. Сказал, что группа очень хорошая, молодая и интересная. Я думаю, что вам не потребуется много времени для записи. А я, наконец-то, попробую поработать в качестве продюсера, если вы, конечно, не против.

- О чем ты говоришь, Боря, конечно, мы согласны, - сказал Витька. - Спасибо тебе огромное. Это все очень здорово.

- Ну, спасибо пока не за что.

- Как это, не за что? За то, что ты с Тропилло договорился.

- Да, вот еще что. Вы подумали, какой звук вам нужен, барабаны и все остальное?

- Ну, барабанщика у нас нет... Может быть, вы поможете, в смысле - АКВАРИУМ. Я хотел бы все-таки электрическое звучание, ну, может быть, полуакустику... Хотелось бы сделать звук помощней - все-таки это наш первый альбом, нужно сделать его ударным - это же наше лицо, первый выход к слушателям.

- Ребята, я об этом уже думал. Как вы смотрите на то, чтобы поиграть для АКВАРИУМА - соберемся дома где-нибудь, тихо, спокойно, вы покажете материал, а мы решим, кто чем может помочь. Тропилло заодно послушает. Ему ведь тоже нужно знать, что он будет писать. Вы вообще готовы сейчас что-нибудь показать?

- Сейчас - это когда?

- Ну, скажем, на этой неделе.

- Конечно, готовы. У нас недавно "квартирник" был - все было чисто сыграно. Мы можем и на этой неделе. Как у тебя с работой, Леша?

- Я могу во второй половине дня в любой день, хоть завтра.

- Вот и чудненько. Мы созвонимся с тобой, Витька, или, Лешка, с тобой, наверное, завтра. - Борис вытащил из кармана большую растрепанную записную книжку, полистал ее, что-то почитал в ней и сказал, - да, завтра мы собираемся у Тропилло, весь АКВАРИУМ, я всем объясню ситуацию и позвоню вам. Кстати, Витька, у тебя есть записная книжка, в которую ты записываешь свои дела на неделю вперед?

- Нет, - сказал Витька,

- Счастливый человек. Но скоро, я думаю, она тебе понадобится. Да, вот еще что. У вас название все прежнее - ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ?

- Знаешь, Боря, - Цой улыбнулся, - мы как раз, когда сюда шли, решили подумать насчет нового. Я думаю, из одного слова что-нибудь - хочется найти нечто броское, яркое...

- Совершенно правильно. Мне тоже ваш "Гарин" не очень нравится. Это немного старовато. Вы же новые романтики - исходите из этого.

- Подскажи.

- Хм, подскажи... Давайте вместе. И снова началась волынка с перебиранием существительных. К этому подключились все сидящие у Гены гости и сам Гена. Через час безуспешных попыток выбрать подходящее название мы остановились и решили переждать - наши головы явно нуждались в отдыхе - они уже были забиты короткими словами, как небольшие орфографические словари. Время было позднее, и мы, простившись с Геной, отправились на метро. Бориса с нами не было - он, как мы видели по размерам его записной книжки, был страшно обременен делами и убежал от Гены сразу после беседы с нами. Мы снова шли по Московскому, лил дождь, в черных лужах отражались яркие шары уличных фонарей, на крышах и фасадах домов горели разноцветные неоновые трубки, сплетенные в буквы и слова.

- Да-а-а... Вот проблема, - сказал Витька, - название не придумать. Что мы там насочиняли?

Перед нами на крыше одного из домов, стоявшего метрах в пятидесяти от метро, куда мы направлялись, горела красная надпись - "КИНО".

- "Кино" - говорили? - спросил меня Витька.

- Да говорили, говорили, еще когда сюда шли.

- Слушай, пусть будет - "Кино" - чего мы головы ломаем? Какая, в принципе, разница? А слово хорошее - всего четыре буквы, можно красиво написать, на обложке альбома нарисовать что-нибудь...

- Ну, если тебе нравится, то, конечно, можно...

- Да не особенно-то мне и нравится, просто нормальное слово, удобное. Запоминается легко. Давай, Леша, оставим?..

- Ну давай, а то действительно - что мы, как болваны - кино, так кино. Не хуже, во всяком случае, чем АКВАРИУМ. КИНО.

Через два дня, вечером, после работы и учебы мы встретились с Борисом на станции метро "Василеостровская" и отправились в дом к Михаилу - Фану (не путать Фана - Фанштейна-Васильева с фаном - Владиком Шебашовым). Там нас ждали собственно Фан и Дюша - флейтист АКВАРИУМА. Сева отсутствовал - сегодня у него был рабочий день, и он что-то там сторожил. Тропилло тоже не было, но Борис успокоил нас, сказав, что Тропилло и так согласился нас записать, безо всякого предварительного прослушивания. Фан разлил по разнокалиберным кружкам крепкий чай, и АКВАРИУМ приготовился нас слушать. Надо сказать, что мы с Витькой, как мне кажется, чувствовали себя более спокойно и естественно, поскольку уже привыкли к разного рода прослушиваниям и дебютам - почти полгода только этим и занимались, а вот АКВАРИУМУ явно в новинку было осознавать себя членами комиссии, принимающей работу молодых музыкантов, и их мучило бремя ответственности, свалившейся как снег на голову, - как бы не обидеть нас необъективными оценками, не выглядеть в наших глазах консерваторами, не пропустить чего-нибудь мимо ушей...

Мы сыграли что-то около десяти песен, которые АКВАРИУМ сопровождал гробовым молчанием. Нам стало не по себе - такой реакции мы еще не встречали - Дюша и Фан неотрывно смотрели на нас, тараща изо всех сил глаза, а Борис беспрерывно курил Беломор и явно думал о чем-то своем.

- Ну вот, примерно в таком роде, - сказал Витька.

- Да, вот так вот, все типа того, - сказал я.

- Ну, как вам? - спросил Борис у своих товарищей. Дюша наконец ожил, лицо его приняло человеческое выражение, и он с облегчением произнес:

- Да что говорить, это просто здорово!

- Все это нужно писать, конечно, - поддержал Дюшу и Фан, поняв, что роль члена комиссии подошла к концу.

- Я вам говорил, - улыбнулся Борис, потом повернулся к нам и спросил: - С названием вы разобрались?

- Я думаю, - ответил Витька, - КИНО.

- КИНО, хм, хм, что-то в этом есть.

- Да, - сказал Дюша, - неплохое название - ни к чему не обязывает.

- Многоплановое, - сказал Фан.

Тут же был назначен первый день записи. Борис полистал свой деловой блокнот, помычал, потом предложил ближайший понедельник - через два дня.

- С утра вы можете? - спросил он у нас.

С утра мы не могли. Но смекнув, что такая возможность - сделать запись в студии, бесплатно, с хорошими музыкантам просто так в руки не дается, да и Борис ведь считает нас серьезными людьми - настоящими битниками, новыми романтиками, музыкантами и тратит на нас свое время, мы решили, что сможем.

- Сможем, - сказал Витька.

- Конечно, - сказал я.

Все вместе мы вышли на улицу. Было еще холодно, но мы шли без шапок, ветер вертел у нас в руках гитары в тряпочных чехлах, Борис рассказывал нам про Игги Попа и Боуи, Дюша напевал припев Витькиной песни - "Просто хочешь ты знать, где и что происходит..." - потом у метро мы простились с АКВАРИУМОМ - у наших друзей были какие-то бесконечные дела. И я сказал Витьке:

- Поздравляю.

- И я тебя, хотя еще и рано, нужно сначала сделать запись.

- А что будем писать? Какие вещи? Витька улыбнулся и сказал:

- Все! Потом выберем для альбома штук десять. А сейчас, сколько будет возможно, будем писать. Такой шанс нужно использовать.

- Это верно.

- Ну что, Леша, я к Марьяше съезжу, порадую ее. Давай тогда до завтра что ли.

- Ну, до завтра. Я тоже сейчас домой - отдохну, почитаю что-нибудь.